По началу, Демиургов попробовал себя в качестве электрика. Это происходило в его новоиспечённом доме, который он то ли построил, то ли вынул из-за пазухи , то ли нарисовал на девственном пространстве. Короче, он соединил нужные провода, что-то привинтил, что-то отвинтил, дунул-плюнул и нажал на включатель: "Да будет свет!" И свет загорелся, надо же...Ну, раз есть свет, то надо найти себе занятие при свете - не зря же провода соединял. Начал он собирать библиотеку, правда, тех кто написал книги ещё не было, но это неважно. Вынул он из рукава стеллажи и уставил их всякими-разными книжками, а страшилки - на столик, поближе к дивану положил,уж очень он любил страшилки эти. А ещё, купил он сам у себя набор оловянных солдатиков и их жён .Всем были хороши оловянные человечки, но очень уж славно они тонули. Не дай бог, потоп!
И тут захотелось Демиургову дымка вкусить. Оживил он оловянных, налепил зверюшек разных и научил человечков зверей тех выращивать и жизни лишать, жертвенники делать научил и на них трупики складывать. И когда дым поднимался к ноздрям Демиургова, он хлопал в ладоши и восклицал: "О! То же тук жгут!" Очень он к этим дымкам пристрастился. Демиургов, вообще, был чувачок отменный. Прикиньте, он этих оловянных и говорить научил, вы, мол, мне молитвы возносить и любить меня очень, тогда я вас и не утоплю возможно. Что делать? Оловянные-не оловянные, а жить-то хочется, начали молитвы возносить.
А порою к Демиургову Люц захаживал, он тут жил когда ещё никаких домов не было. Да, совсем забыла: Демиургова часто в тоску бросало, а человечки какие-то неотёсанные были, не всегда им удавалось молитвами и туком демиургову тоску зелёную прогнать. Сотворил он питомник и взял из него себе на второй этаж пацанов крылатых, и назвал их ангелами. Вот эти умели Демиургова славить и развлекать! Ну, короче, заходит к Демиургову Люц, огляделся и говорит: "А нафига тебе книг-то столько, ты же кроме страшилок почти ничего не читаешь? Отгрохал бы библиотеку и туда своих оловянных пускал, я их даже читать заранее научу." -"Этих? Читать? Да они же размышлять начнут!", - возмутился Демиургов, я в них для молитв и тука жизнь вдохнул." Слушай, Демиургов, я тогда других, не оловянных сделаю. Пустишь их в библиотеку?"
-"Да ты чего, Люц, это же я творец! Не делай никого, пожалуйста. Ладно, учи ты эту бестолочь читать, а Я библиотеку сварганю. Но только своё свободомыслие им не прививай, а то я прикажу тут одним книжку написать, особую такую, а в ней про тебя такого налепят - мол, ты тоже ангелом из питомника был, да ещё, падшим и имя тебе - Отец Лжи и Противник! И многие поверят!"
-"Мне, честно говоря, похрен, тем более ты по любому эту книгу надиктуешь своим литературным неграм", ответил Люц и пошёл к оловянным учить их читать. И научил!
Одних лучше, других хуже, третьи до сих пор еле буквы разбирают, четвёртые только картинки смотрят, а пятые - их совсем немного, между строк шпарят.
Тем временем, Демиургов организовал библиотеку - вход строго по абонементам. Книги стоят на полочках, а одна отдельно стоит и над ней надпись "А эту не листать, больно мудрёная! Как откроете, так и умрёте." Вокруг этой книги много народу толпилось, но открыть никто не решался, жить-то хочется. И тут проходит мимо запретного стенда Люц, усмехнулся так и говорит: "Да ни черта вы не умрёте, вы что, совсем с головой не дружите?"
А за ним его подружка, Лилька шла, стройная, как змейка. Так она демонстративно книгу перелистала и на место положила. Народ ахнул и в очередь, книгу перелистывать. Прикиньте, все перелистали. И стали не оловянными, а настоящими.
Сидит Демиургов в тоске, на душе кошки скребут, и ни фига ему не хочется, и от ангельской попсы уже тошнит.
И вдруг, совсем нехорошо у него на сердце стало. Вскочил он и, без шапки, заспешил в библиотеку. Зашёл и всё понял: "Да вы же запрет нарушили! Да я про вашего Люца ещё такого наговорю! Да я утоплю всех к фуям!", и открыл все краны.
А человечки-то уже не человечки, а люди, и уже не оловянные они никакие...
Кто потонул, а кто и спасся. Про Люца, по заказу Демиургова, кучу херни написали, да ему от этого и не жарко, и не холодно. Главное, что люди больше не оловянные.