С момента нашего рождения доминирующая культура без разбора навязывает свои шаблоны и подчиняет своей жизненной парадигме ещё более настойчиво и большей силой, чем даже законы государства. Существуя во многих формах, индоктринация с экстернализацией эго, — вместо нахождения его там, где оно могло бы помочь [становлению] самости — является превалирующей силой в современной культуре. Большинство культур, в которых мы живём, нацелены на увековечивание неоспоримого молчаливого согласия с тем, что приносит пользу чему угодно, но только не становлению самости. Рассмотрим специфику вопроса: борьба за власть сконструирована для усиления эмоционального восприятия, лояльности и фокусировки [внимания] (часто именно в этом порядке) по отношению к внешним сущностям, будь то реальным или изобретенным — в особенности, к последним, так как их проще назначить и контролировать.

В значительной степени именно поэтому сатанизм не является религией, конгруэнтной массовому восприятию. Так как мы высоко ценим нашу индивидуальную природу, у нас есть иммунитет к этому социальному вирусу. Наше обособленное позиционирование, если я могу использовать этот термин, базируется на том, как мы определяем самих себя для себя, и не базируемся на принятии или неприятии [мнения] тех, кто снаружи. В лучшем случае, чуждые элементы прагматически хранятся в уме для утилизации или избегания (и, в некоторых случаях, для высмеивания). В любом случае, в нынешних условиях мы — отнюдь не точно предсказуемая социальная группа.

Одно из направлений, в котором протекает экстернализация, заключается в значении карьеры или работы. Фраза "ты есть то, что ты делаешь" становится призывом к забегу всех-слишком-подчинённых, придавая термину "занятость" значение "оккупации". Некоторые корпорации даже кладут это на музыку, как это видно на примере внутренних слоганов и песенок компании ("Хорст Вессель" уступает позицию). И не пытайтесь вытянуть у таких типов больше, чем "Я — <название должности>", ибо их эго уже продано. Между тем для иных должностная роль — это не удовлетворяющее [эго] порабощение.

Смотря на политику, видим некого гиганта, трехцветную телеграфную ленту парада масс эго-партийцев. Среднему пролетарию уже не надо быть быть довольным своей жизнью. Каким-то образом навешивание на себя ярлыка демократа или республиканца становится уже достаточным для идентификации себя как личности, как будто бы можно придерживаться этих лже-представлений независимо от проблем, обещаний кандидатов или фактических результатов [политики]. Если они размахивают флагом как примерные патриоты, это ещё лучше. Их избранные политики, их флаг, их адаптированное чувство превосходства основано на их гражданской позиции с претензией на мировое господство — всё это создаёт им уютное чувство культурной значимости или мудрости; видимость, которая [воспринимается] лучше, чем бытие ничем.

Для человека, который даже не заботится о том, чтобы притворятся думающим (не говоря уж о том, чтобы [мыслить] самостоятельно), существует восхитительный мир спорта. Уточним: совсем не обязательно участвовать, — но [принято] наслаждаться им в бездумном великолепии вуайеризма, сидя в кресле, что служит неким мужским эквивалентом мыльных опер. Для многих выступление их любимых спортивных команд косвенно воспринимается как их собственные достижения — и выигранные очки, призы и всё, что связано с командами и игроками, может наполнить фаната смехотворным чувством эрудиции, проницательности и смысла (и это, несомненно, дешевле, чем колледж). Опосредованно они могут жить жизнью тех, чьи атлетические способности, в самом худшем случае, намного более превосходны, чем у самого лучшего члена аудитории. Достаточно взглянуть на непропорциональное число, скажем, фанатов борьбы, которые, что характерно, плохо подготовлены в плане самозащиты из-за [отсутствия] способностей или физических ограничений. Не смущаясь, они способны откачать капли могущества или чувство силы
от тех, кто преуспел в том, что им никогда не удастся.

Итак, если спортивная команда приветствует географически близкорасположенных фанатов, то это "их" команда, и её надо поддержать независимо от [качества] выступления. Как бы то ни было, на кон поставлены их эго.

Множество из этих клоунских подражателей, таких же, как и не имеющие отношения к Суперкубку, находят потрясающее чувство экстернализации в их выборе автомобиля. Некогда будучи просто способом передвижения, сейчас автомобиль способен обслужить даже напрочь разбитое эго. Чем больше они чинят машину (но опять-таки — не сами), чем больше в ней лошадиных сил и всяческих прибамбасов, тем выше возносится их эго — туда, где может получить похвалу. Достаточно взглянуть на говорящие имена этих механизированных зверей: Bronco, Explorer, Mustang, Avalance, Blazer, Outback — и этот список легко продолжить. Проще и легче сдать самость на пути, считаемым в данной культуре самым удобным; разве не сводится она к минимальным усилиям — и это всё, чём она является?

Но не все находят уютным этот грубый и ленивый мир искусственного мачизма. Для тех, кто более социально отчуждён; для тех, кто будет бороться за право играть в модифицированную и менее принятую версию той же игры, хорошо смазанная машина музыкальной субкультуры предоставляет надежду для эго, которое только и ждет, чтобы его арендовали по высшей цене. Образ опять выходит на сцену — и это фактически всё! Для амбициозного последователя доступен медиа-дружественный (или враждебный) массив причёсок, одежды, украшений, обуви и пр., через который можно ассимилировать чью-то жизнь и достижения методом "по доверенности", не говоря уж о фанатской базе других последователей, что обеспечит групповую идентичность вместо собственного эго, которое слишком слабо для самодостаточности (и, хотя этот коллективизм более навязчив в фандоме спорта, здесь он также весьма ощутим). Подобным образом данная порода [людей] может быть найдена — как разнообразие в саду — и в среде фанатиков, преданных высоким и высочайшим "звёздам" фильмов или телевидения.

Конечно, там, где эго, вывернутое наружу, играет передовую и центральную роль на нашем безумно крутящемся земном шаре, имеют место ранг и членство в религиях [монотеистического] бога. Невозможно [придумать] более тщательное и бездумное подчинение эго, чем его опустошение через конструкцию бога. Как маленькая собачка за спиной большого пса, они могут тявкать свои социальные предписания, выносить приговоры, совершать практики и чувствовать себя могущественными, и всё за счет безоговорочного авторитета вымышленного божества, снимая всю ответственность и подотчётность с последователя, которую сполна принимает здоровое и лучшее эго. Так как целая глава Сатанинской Библии посвящена всему этому процессу, я сошлюсь на эти хорошо сформулированные страницы, если [кому] будет необходимо для самообразования.

Вероятно, самая главная причина выпячивания эго для стада заключается в том, что их эго просто не имеет подходящей субстанции. Так как они оторваны от своей [здоровой] животной натуры и безучастно замкнуты в социальной ассимиляции с общепринятой культурой, естественный процесс формирования самости был вывернут наизнанку как следствие предохранения персоны от чрезмерного самоанализа и самореализации. Считайте это выработанным и долгосрочным защитным механизмом, большую часть времени работающем в режиме автопилота.

Заметный контраст: у сатаниста нет таких проблем. Наши эго настолько самодостаточны, что не имеют хрупкости, как у тех, кто черпает наполнение эго из внешнего влияния и признания со стороны.

Даже учитывая написанное, сатанист в состоянии восхищаться чужими личными качествами и по-прежнему остается с целостным эго. Тогда как другие вкладываются в слепое умиление и непродуктивное поклонение по отношению к определенным индивидуумам, сатанист критически воспринимает восхищение качествами (не персонами) и с достоинством улучшает себя, достигая некоторой автономной ценности, а также принося прямое и заслуженное удовольствие самости. Наглядным примером может быть различие между потребителями и производителями.

Но, верите или нет, выпячивание сатанинского эго может быть здравым в одной области: через напускное и осознанное состояние в ритуальной комнате. Кроме того, в дополнение к базовому основанию, о котором мы говорим, Сатана представляет каждого сатаниста на индивидуальном уровне, и в терминах Большой Магии, мы призываем силу в самих себе посредством единения с образом — архетипом — Сатаны через формализованную психодраму. Хотя это может казаться противоречивым для несведущего, это не так, поскольку Сатана — это не некий обезличенный и созданный [чем-либо] внешним заменитель, [некая] машина для перенаправления наших эго. Он является практически непостижимой концепцией для социума, упорно занятого самопроецированием вместо самоисследования.

В области [психологического] манипулирования сатанинская воля всегда видит более цельную картину, или, как д-р ЛаВей однажды подытожил, мы "действуем, но не соучаствуем". Разница важна, и это — часто причина того, почему мы смотрим на стадо с таким презрением или насмешкой в отношении их непроработанных эго. [Однако] многие упомянутые отдушины для эго-заполнения могут быть использованы сатанистом на объективном уровне, с сохранением баланса пользы и интереса.

Но если ты сатанист, тебе это всё наверняка известно.